Статья Ганина А. Степанова А. "Этапы большого пути комдива Сергеева" (О Сергееве Е. Н.)
Опубликована:
"Старый Цейхгауз" №5-6 (67-68) 2015 г.
Этапы большого пути комдива Сергеева.
Андрей ГАНИН Алексей СТЕПАНОВ
Мы продолжаем цикл статей, посвященный людям, принимавшим участие в разработке обмундирования и знаков различия Красной армии на заре её существования1. Сегодня рассказ пойдет о Евгении Николаевиче Сергееве, ярком критике первых униформ РККА, идеи которого нашли свое воплощение в системе знаков различия Бухарской Красной армии.
Евгений Николаевич Сергеев родился 23 марта 1887 г. в селе Таловая Балка Александровского уезда Херсонской губернии в семье художника и домохозяйки2. Он происходил из потомственных почетных граждан. Не исключено, что отцом будущего военачальника был известный малороссийский художник, академик живописи Николай Александрович Сергеев, специализировавшийся на украинских пейзажах3. В советских анкетах самого себя Сергеев идентифицировал как украинца или малоросса. В детстве увлекался музыкой, литературой, изобразительным искусством4.
Служба в русской армии.
В 1905 г. Сергеев окончил Николаевский кадетский корпус в Санкт-Петербурге и поступил в Николаевское инженерное училище, три класса которого окончил в 1908 г. по 1-му разряду. Служба его считалась с 1 июня 1905 г. 14 июня 1908 г. он был произведен в подпоручики. Служил в 7-м понтонном батальоне, дислоцированном в г. Гора-Кальвария Варшавской губернии.
Накануне Первой мировой, в 1912-1914 гг., Сергеев прошел двухгодичное обучение в Императорской Николаевской военной академии, окончив в 1914 г. старший класс академии. Дополнительный курс он прослушать не успел в связи с началом войны. По причине дефицита кадров Генштаба в годы войны недоучившиеся слушатели были признаны годными для несения службы Генерального штаба, причислены к Генштабу и стали считаться выпуском 1915 г. Сергеев владел французским языком.
На фронт Первой мировой Сергеев отправился поручиком в составе Собственного Его Императорского Величества железнодорожного полка. Воевал на Юго-Западном и Румынском фронтах, причем в 1914 г. был контужен в голову. С ноября 1914 г. служил помощником начальника службы связи штаба 9-й армии, с 9 февраля по ноябрь 1915 г. — обер-офицером для поручений при штабе XXX армейского корпуса, с 14 июля 1916 г. — старшим адъютантом штаба 71-й пехотной дивизии. В январе 1915 г. за боевые отличия награжден орденами Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом, Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом и 2-й ст. с мечами. На 1916 г. Сергеев значился в чине штабс-капитана со старшинством с 24 марта 1914 г. На 1917 г. он уже капитан со старшинством с 14 июня 1914 г. В старой армии Сергеев дослужился до чина подполковника, в который был произведен за пять дней до большевистского переворота, 20 октября 1917 г.5 К этому времени с 6 июля 1917 г. он занимал должность помощника старшего адъютанта разведывательного отделения отдела генерал-квартирмейстера штаба 6-й армии.
«За время службы в дивизии Сергеев выказал себя весьма полезным работником...»
В Красную армию Сергеев поступил добровольно с 15 июля 1918 г. и получил назначение на должность начальника штаба 2-й Петроградской дивизии, где прослужил два месяца.
7 сентября 1918 г. начальник 2-й Петроградской дивизии К.И. Шереметьев обратился в военный совет Северного участка отрядов завесы и Петроградского района обороны с ходатайством об оказании помощи Сергееву:
«За последнее время, более или менее, определенно выяснился район расквартирования частей дивизии, почему явилась возможность потребовать от всех служащих, чтобы они жили в районе своих частей, что и было предписано приказом по дивизии. Вместе с тем, оказалось, что некоторым служащим такое перемещение по сложившейся семейной обстановке невозможно и вызвало просьбы об уходе со службы. Такое положение создалось у начальника штаба дивизии Сергеева, которому необходимо жить в Петрограде при больных отце и матери, которые без него останутся без средств к жизни и ухода. За время службы в дивизии Сергеев выказал себя весьма полезным работником и, стремясь все-таки использовать хорошего работника для молодой армии, я убедительно просил бы дать соответствующее место Сергееву в Военсовпете (Военный совет Северного участка и Петроградского района. — Прим. авт.) или Военкомпете (Петроградский окружной военный комиссариат. — Прим. авт.)»6
Видимо, вследствие этой просьбы Сергееву 11 сентября 1918 г. была предложена должность помощника начальника оперативного отделения штаба Северного участка и Петроградского района7. Назначение он получил 17 сентября8, но официально считался в должности с 1 сентября по 26 октября.
«Иркутск и Варшава..»
Однако большую часть Гражданской войны Сергеев провел на Восточном фронте. 8 ноября он стал начальником штаба Особой бригады 3-й армии Восточного фронта, оборонявшей пермское направление в районе Лысьвы9. Бригадой командовали В.К. Рейхардт, а с 15 декабря 1918 г. - Ф.З. Зомберг10. Пребывание Сергеева в бригаде пришлось на тяжелый период оборонительных боев. В начале декабря бригада понесла большие потери, была отведена в Пермь на переформирование, а в конце месяца расформирована.
23 декабря Сергеев получил назначение помощником начальника оперативного отдела штаба 3-й армии, которой тогда командовал М.М. Лашевич. На этом посту Сергеев пробыл недолго, так как уже 23 января 1919 г. был назначен временно исполняющим должность начальника штаба 30-й стрелковой дивизии 3-й армии, которой тогда командовал Н.Д. Каширин. В должности начальника штаба он находился с 1 февраля по 7 апреля и с 14 июня по 6 августа 1919 г.11
Сформированная на Урале из рабочих, солдат и красногвардейцев, ведущая свою историю от похода В.К. Блюхера12, 30-я дивизия впоследствии стала одним из прославленных соединений Красной, а затем Советской армии, а тогда история дивизии только начиналась. Её боевой путь в Гражданскую воспел в стихах советский поэт М.А. Светалов, жемчужиной Красной армии назвал её М.В. Фрунзе13, среди подчиненных Сергеева был будущий Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, получивший в рядах дивизии как раз в период командования Сергеева свой первый орден14. Дивизия сражалась на Оханском направлении, участвовала в Пермской операции, в наступлении вглубь Сибири и взятии колчаковской столицы Омска. Нередко частям дивизии приходилось действовать на направлении главного удара, оперативная обстановка была крайне тяжелой, а фронт дивизии порой растягивался до 100 километров15.
Сергеев был уверен в победе Красной и армии и якобы даже говорил: «В конечном счете мы разобьем Колчака. Это неизбежно, ибо правда за нас, и лучшие сыны России с нами»16. Особенно отличился Сергеев в боях на Тоболе, причем с 3 августа 1919 г. он был начальником дивизии17. В должность он вступил, по всей видимости, 6 августа и оставался на ней до 8 декабря18. Дивизия Сергеева действовала севернее железной дороги Челябинск - Омск. Бригадами дивизии командовали И.К. Грязнов, Н.Д. Томин и П.Н. Брок.
Редкие минуты отдыха Сергеев коротал за игрой на виолончели, которую всегда возил с собой в походном ящике вместе с книгами. Красноармейцы даже прозвали его «наш музыкальный начдив»19.
Роль Сергеева в операциях 1919 г. на Восточном фронте отражена в приказе о награждении его орденом Красного Знамени № 160. Приказ был издан в январе 1920 г. В этом документе отмечено, что награждался «начальник 30 стрелковой дивизии, тов. Сергеев Евгений Николаевич за нижеследующие отличия: действия доблестной 30 дивизии под руководством отважного начальника её, тов. Сергеева за время с 4 окт. по 15 нбр. 1919 г. выразились в следующем: в первых числах окт. 1919 г., когда противник,
Е.Н.Сергеев. [1919]
Панасенко П.С. Гвардейская Иркутско-Пинская. М., 1986
сосредоточив значительные и наиболее устойчивые части, перешел на фронте армии к энергичным активным действиям, которые были особенно настойчивы на фронте 30 дивизии. Несмотря на то, что части последней предыдущими боями были сильно расстроены, наступление противника в районе Боровское, Баютово, Шмаковское, Голопупово, Кашаирская все же было остановлено и, начиная с 4 окт., дивизия сама перешла в контрнаступление. Противник оказывал упорное сопротивление за каждым местным предметом, но после двухнедельных боев был сломлен и к 19 окт. дивизия на всем фронте отбросила противника на 10 верст к востоку, захватив за этот период боев 300 пленных, 44 пулемета и свыше 12.000 патронов. Указанными боями живая сила неприятеля была настолько надломлена и расстроена, что это предрешило его отход на рубеж реки Ишим. Учитывая положение, тов. Сергеев продолжал преследование надломленного врага по пятам и, за время с 20 окт. по 2 нбр. 1919 г., сбивая сильные арьергарды противника, проходил около 200 верст и вышел в район реки Ишим, захватив за это время: пленных 1000, пулеметов 8, винтовок 509 и патронов 54.000. На реке Ишим, на участке Ильинское — Гагаринское, противник, заняв заранее укрепленные позиции, пытался остановить наше наступление, но безрезультатно, благодаря стремительному напору частей дивизии, которая к 4 нбр. сбила противника с укрепленных позиций и отбросила его в восточном направлении, захватив 300 пленных и 7 пулеметов. По овладении рубежом на реке Ишим противник был окончательно надломлен и начал в беспорядке отходить в общем направлении на Омск, прикрываясь сильными арьергардами. Дивизия продолжала преследование деморализованного врага с неослабевающей энергией, и ее налеты были так смелы и энергичны, что целые части неприятеля попадали в плен: 5 нбр. в районе Вакоринский захвачена легкая полевая батарея 3-орудийного состава с прикрытием в 100 чел.; в районе Юрьевской ж.д. захвачен полностью 4 Сибирский полк 2 отдельной бригады; в районе Михайловский - Петровское набегом дивизионной конницы пленен Штаб сводной дивизии и 8 нбр. в районе Караульная захвачен в полном составе 59 Саянский полк 15 Сибирской дивизии. К 5 нбр. дивизия форсировала реку Иртыш и своим правым флангом, содействуя частям 5 армии по овладению городом Омском, вышла на его северную окраину и заняла таковую. За весь период операции на участке района реки Тобол и района г. Омск дивизия захватила пленных 5.300, орудий 3, пулеметов 74, винтовок 1.309, патронов 218.000, 2 парохода и много другого военного имущества. Столь крупными успехами дивизия обязана своему неутомимому руководителю, начальнику дивизии Сергееву, который, быстро и верно схватывая обстановку, немедленно принимал соответствующее правильное решение и энергично, смело, с присущей ему силой воли и умом проводил его в жизнь, и крупная победа, имевшая своим последствием полную деморализацию противника — налицо»20
На Ишиме дивизия Сергеева взяла противника в клещи. Начдив позднее вспоминал:
«Пятнадцать лет отделяют нас от той героической зимы 1919 года, когда 30 с[трелковая] д[ивизия] совершала свой знаменитый 5000-верстный поход, преследуя колчаковские банды. 5000 верст с реки Вятки за Байкал, с весны 1919 года до весны 1920 года.
Сейчас в Москве стоят "сибирские" морозы, и мы, в теплых шинелях, поеживаясь, спешим попасть в автобус; ведь не очень-то приятно гулять при [-]25° Цельсия.
А тогда в Сибири стояли морозы посильнее. Они доходили до 35 градусов, а считали мы их по Реомюру. И шинели были тогда далеко не у всех. Как сейчас, вижу фигуры героев-бойцов 30 дивизии в ботинках, в куцых ватных телогрейках, бойцов-героев, покрывавших за сутки 35-верстные переходы, в степи, в буран...
30 стрелковая дивизия, которой я тогда командовал, наступала в полосе около 60 км шириной между железными дорогами Курган - Петропавловск (с юга) и Ялуторовск - Ишим (с севера). Отходившие колчаковцы судорожно цеплялись за удобные для обороны рубежи, стремясь выиграть время для эвакуации Омска.
2 ноября, в жестокие морозы с сильными буранами, дивизия вышла на р. Ишим в двух группах: две бригады в районе с. Гагаринское и одна бригада почти в 30 км севернее, в районе Ишима. Река Ишим, правда, уже замерзла и не представляла собой особого препятствия, но ее восточные высокие и крутые берега оказались сильно укрепленными и сплошь прикрытыми проволочными заграждениями.
Обстановка требовала немедленной атаки, причем особенно важно было не дать противнику уйти на Омск. Надо было не просто "столкнуть" его с этих сольных позиций, но уничтожить и этим помочь соседу справа - левому флангу 5 армии, которая имела задачей скорейший захват Омска. Спланировать наступление было недолго, но задача уничтожения противника требовала "двойных клещей". Нужно было, чтобы южная группа дивизии, прорвав фронт колчаковцев, захлестнула их глубоко в тыл, отбрасывая на север, а в то же время северная группа из района Ишима сделала то же самое, но отбросила бы противника на юг и, таким образом, помогла зажать "клещи". Маневр как будто не хитрый, но каждый его участник, естественно, должен был прежде всего знать: когда, где и что именно надо ему делать. С южной группой дело обстояло просто — здесь был шта[б] див[изии] и имелась непосредственная связь с комбригами. А вот как передать приказ северной группе? До нее около 30 км. К тому же был буран, дороги замело, проволочной связи не было, даже обходом. Радио? О нем тогда мы только мечтали.
Приказ в северную бригаду пришлось послать с делегатом на... санях. Расчет времени был неутешителен: южная группа должна атаковать завтра утром, а приказ мой, по самому оптимистическому расчету, мог прибыть в северную бригаду только через 10-12 часов. Приказ явно опаздывал и послан был больше "для истории", чем для дела. Операция явно срывалась, и оставалась только надежда на то, что комбриг сам не станет ждать приказа и атакует противника, направляя удар хотя бы прямо перед собой. В этом случае "клещи" не выходили, противник мог бы уйти, но делать было нечего, ждать было нельзя.
Еще несколько дней назад в северную бригаду выехал наштадив (здесь и далее — начальник штаба дивизии. Эту должность занимал бывший слушатель ускоренных курсов Николаевской академии С.Н. Богомягков. — Прим. авт.), не помню уже теперь, с каким поручением. Вернуться он не успел и остался в бригаде до подхода к р. Ишим. С наштадивом мы, что называется, сработались и понимали друг друга буквально с полуслова.
Е.Н. Сергеев. 1920 г. РГАКФД
Вот эта-то "сработанность" и спасла все дело.Бой южной группы сразу же начал развиваться успешно, но этот успех не очень радовал: он сулил лишь "отпихивание" противника и в лучшем случае повел бы к частичному его поражению. Не выходили даже маленькие "Канны". И вдруг - радость! Прибыл от комбрига с севера посыльный с пакетом, в котором находилась копия приказа по бригаде и записка от наштадива. В записке (не помню буквально её содержания) было написано приблизительно следующее: "Предполагая, что ты будешь атаковать завтра утром и, вероятно, отбрасывать противника на север, я передал комбригу распоряжение атаковать тоже завтра утром, охватывая противника с севера и отбрасывая его на юг".
То, что этот приказ выполнялся комбригом "от всего сердца", я понял через несколько часов, когда начали поступать сведения о захвате орудий, пулеметов, пленных и, наконец, двух штадивов в полном составе, даже с архивами и машинистками.
Посланный мною приказ, конечно, опоздал, но в северной бригаде находились люди, которых воспитала Красная армия в огне двухлетней Гражданской войны и для которых "доктриной" были: смелый и решительный натиск и уничтожающий маневр»21
Дивизия Сергеева преследовала белых в полосе Транссиба.
С 7 декабря 1919 г. Сергеев, блестяще проявивший себя на должности начдива, занял пост начальника штаба 3-й армии (по другим данным, находился в должности с 19 декабря 1919 г. по 15 января 1920 г.22), а начдивом 30-й стал А.Я. Лапин. В начале 1920 г. на фоне крупных успехов в борьбе с белыми части РККА стали активно использоваться на трудовом фронте. Сергеев с 28 января по 8 марта 1920 г. состоял врид командующего 1-й революционной армией труда, в которую была преобразована 3-я армия.
Когда весной 1920 г. резко обострилось положение на Западе, Сергеева назначили начальником управления формирований запасных частей Западного фронта (с 20 апреля). Некоторое время он находился в распоряжении начальника штаба Южного фронта23, а с 7 мая возглавил имевшую второстепенное значение Северную группу войск 15-й армии, сформированную 5 мая. Группа должна была действовать к северу от Западной Двины, форсировать её и наступать во фланг полякам западнее Полоцка.
События мая - августа 1920 г. нашли отражение в военно-научной работе Сергеева «От Двины к Висле», изданной в Смоленске в 1923 г., а в 1925 г. переведенной на польский язык и вышедшей в Варшаве. Польский лидер Юзеф Пилсудский назвал эту книгу «настоящей жемчужиной во всей этой (советской. — Прим. авт.) литературе»24, считал её правдивой и широко использовал в своей работе.
В должность Сергеев вступил утром 9 мая в городе Себеж, где находился штаб 48-й стрелковой дивизии. По свидетельству самого военспеца, «ни штаба группы, ни средств связи, ни одного сотрудника в распоряжении командующего группой не было. Пришлось взять двух сотрудников из штаба 48-й див[изии] и пользоваться всем ее аппаратом для штабной работы»25. Против дивизии находились латвийские войска, от активных действий в отношении которых красные воздерживались. В подчинение Сергееву была передана и 18-я стрелковая дивизия, незадолго до того бравшая Архангельск. Кроме того, в состав группы входила 164-я бригада, а также ожидалось прибытие 12-й стрелковой дивизии с Кавказа. Общая численность войск группы к началу наступления составляла около 8000 штыков. По оценке Сергеева, «крупным неудобством являлось отсутствие своего штаба группы и армейских органов управления и снабжения. Все части группы только оперативно подчинялись командующему... а во всех остальных отношениях и на довольствии были подчинены XV армии. Сам же командующий группой подчинялся непосредственно командующему Западным фронтом, имея права командующего неотдельной армией. Неудобство двойственного подчинения частей ясно сознавалось и в штабе фронта, но изжить эту болезнь было пока невозможно, не было ни средств, ни времени, а обстановка повелительно требовала скорого и энергичного удара по зазнавшемуся врагу»26 С началом наступления 15-й армии 14 мая группа Сергеева неожиданно для противника форсировала Западную Двину между Полоцком и Дисной. Противник оказывал упорное сопротивление. 20 мая Сергеев перевел свой импровизированный штаб из двух сотрудников и трех ординарцев в Полоцк. Целью наступления был район Молодечно. Тем временем поляки нанесли контрудар, стремясь к полному окружению 15-й армии. Войска группы завершили операцию потрепанными, снизился и боевой дух. Перед вторым наступлением группа была переформирована в армию. С 11 июня Сергеев возглавил 4-ю армию, образованную на основе Северной группы.27 На формирование штаба армии был обращен бывший штаб 4-й армии Восточного фронта, ставший позднее штабом 2-й трудовой армии, занимавшейся постройкой Эмбинской железной дороги. Сергеев вспоминал, что штаб прибыл в ужасающем состоянии: «Оперативная и разведывательная части прибыли без единого генштабиста, на весь штаб было 2-3 полуломаных пишущих машины, канцелярских принадлежностей - буквально ничего. Сотрудники в большинстве слабой квалификации, не позволявшей сформировать вполне надежные оперативное и разведывательное отделения. Прибывшему из штаба Зап[адного] фронта новому наштарму (начальнику штаба армии. Речь идет об А.Д. Шуваеве. — Прим. авт.) - опытному работнику Генерального штаба - пришлось положить много трудов на приведение в порядок прибывшей толпы сотрудников и создать из них подобие штаба полевой армии. Начальники армейских управлений были назначены лишь в конце июня, перед самой операцией, не успели войти в курс дела, не успели сформировать, как следует, свои управления, и, к началу новой операции, штаб, строго говоря, еще далеко не был сформирован»28.
К 24 июня в армии значились 12 153 штыка, 4219 сабель при 522 пулеметах, 116 легких и 12 тяжелых орудиях. В состав армии входили 12-я, 18-я, 48-я и 53-я стрелковые дивизии, 164-я бригада и 3-й конный корпус легендарного Г.Д. Гая. Армия действовала на территории Белоруссии, штаб с 18 июня находился в Полоцке. Опыт первого неудачного наступления сыграл положительную роль - командование смогло лучше узнать противника, а войска заняли более выгодные позиции. Войскам Сергеева, располагавшимся на крайнем правом фланге фронта, была поставлена задача прорваться на Свенцяны, что облегчило бы действия другим армиям фронта. Наступление началось утром 4 июля. Войска 4-й армии заняли Свенцяны (10 июля), Вильно (14 июля), Гродно (21 июля), форсировали Неман южнее Гродно и вступили в пределы Польши, двигаясь на Остроленку и имея справа ограничение в виде границы Восточной Пруссии. Были взяты Осовец (27 июля), Ломжа (3 августа), Цеханов (6 августа), Остроленка (в ночь на 7 августа) и Прасныш (7 августа). Сохранилось яркое описание полевого штаба армии в Остроленке (уже после сдачи Сергеевым командования), оставленное старым большевиком И.И. Скворцовым-Степановым: «Идут непрерывные разговоры, постоянно входят новые лица. Обмениваются сообщениями... Сидим за чаем, обмениваемся новостями и впечатлениями. Попросили тов. Мархлевского рассказать о втором конгрессе Третьего Интернационала, о первых днях его работ, которые захватил тов. Мархлевский, о борьбе направлений. Слушают с напряженным вниманием, закидывают вопросами. Жалуются, что ничего сюда не доходит: ни газет, ни листков, ни брошюр. Один из присутствующих говорил мне, что эти сообщения создали праздничное настроение в штабе. Так велика их оторванность и так громадна потребность знать о том, что делается в мире. А я опять подумал: удивительную культурную, социалистическую силу удалось создать Советской России из Красной армии! И замечательно верным путем идет она к разрешению вопроса о командном составе! Большинство тех военных специалистов, которых я встречал на Западном фронте, уже давно бьется в рядах Красной армии. Многие из них бывали на чехословацком, колчаковском, деникинском, оренбургском и туркестанском, на кавказском фронте, некоторые побывали на всех29 этих фронтах. Все они утомились, устали, исхудали, обтрепались, - но никто не думает об отдыхе»30.
На участке 4-й армии части РККА смогли продвинуться вглубь Польши намного сильнее, чем в других местах, — к середине августа на этом направлении они дошли до Вислы и переправились через нее, перерезали железную дорогу Данциг — Варшава, совершили набег на Влоцлавск и подошли к окрестностям Торна, пройдя за 40 дней с боями более 700 километров. Выдающуюся роль в наступлении сыграл конный корпус, далеко отрывавшийся от основных сил армии и выходивший в тыл противнику, хотя и сильнейшим образом измотанный31. Тылы армии растянулись до Полоцка и Великих Лук. В условиях стремительного продвижения армейское управление оказалось разделено на три штаба: основной, полевой и головной. При последнем находился сам Сергеев, считавший основной задачей поддержание связи с дивизиями. «На одной машине командарм с одним "для поручений", на второй — нач[альник] опер[ативного] упр[авления] с военкомом, одним сотрудником и машинкой, на третьей - член Р.В.С. с секретарем; на длительных стоянках штаба подъезжали иногда на[чальник] шт[аба] арм[ии] и начальники управлений, в большинстве же случаев они оставались в тылу за отсутствием средств передвижения»32. Таким образом, должного взаимодействия с начальником штаба не было, а связь с тылом и вышестоящими штабами действовала плохо (так, в штабе армии не было своей радиостанции, имелось только четыре автомобиля).
После неожиданного для поляков падения Вильно Сергееву пришлось некоторое время побыть дипломатом, ведя в течение четырех дней переговоры с литовской делегацией, завершившиеся соглашением о предоставлении частям РККА территории Литвы для организации тыла.33
В разгар операции, в середине июля 1920 г., Сергеев был награжден вторым орденом Красного Знамени. В приказе о награждении были следующие строки: «Командующий 4 армией, Генерального штаба т. Сергеев — за то, что решительными действиями войск 4 армии разбил левый фланг противника и, обойдя его, обеспечил остальным армиям фронта легкое продвижение вперед»34. Повторное награждение такой наградой военспеца-генштабиста было редкостью. Еще только трое из них удостоились такой чести - А.И. Корк, В.С. Лазаревич и Н.В. Лисовский.
Сергеев не застал неудач 4-й армии в Варшавской операции и отхода армии. На посту командарма он оставался до 6 августа, когда «сдал командование армией своему начальнику штаба по обстоятельствам, не имевшим отношения к боевым операциям»35 Затем его отозвали в распоряжение главкома, а новым командармом стал А.Д. Шуваев при начальнике штаба Г.С. Горчакове (бывшем начальнике оперативного отдела). Тем не менее Сергеев оставил любопытные свидетельства о причинах последовавшей в середине августа неудачи:
«Польской армии были нанесены такие тяжелые удары, которые, несомненно, должны были поставить на ноги всю страну. Следовало ожидать отчаянного сопротивления, которое бы с каждым днем усиливалось. Нельзя до бесконечности рассчитывать на расстройство войск, отходящих на свои базы и депо пополнений. Бои на Нареве и Зап[адном] Буге уже являлись первым предостережением: начали появляться части с Юго-Западного фронта (18-я дивизия). Ставка на вспышку польской революции могла серьезно приниматься в расчет только в политических канцеляриях, да и то достаточно удаленных от фронта. В войсках в это мало верили, и, казалось бы, опыт формирования польской Красной армии в Белостоке, крупном фабричном центре, был достаточным доказательством, что источники нашей информации слишком оптимистически смотрели на положение вещей в Польше. Сыграла свою роль и недостаточная дисциплина в некоторых частях, и трудная задача предстояла агитаторам».36
По мнению Сергеева, следовало временно остановиться на границах Литвы и Белоруссии и не создавать впечатления бурного натиска на Варшаву, мобилизовавшего и сплотившего польское общество, однако «имевший за собой все моральные факторы план непрерывного бурного натиска, соединенного со смелым до дерзости маневром, восторжествовал. Армии Западного фронта устремились на центр грядущей польской революции - Варшаву».
«Трудно было и ожидать иного решения от молодой армии, выросшей из вихря стремительных операций Гражданской войны. Таков характер революционных войн, такова природа революционных армий. Осторожный расчет и методика - оружие сложившихся организмов - наследие длительной мирной подготовки».37
Сергееву пришлось вернуться на восток страны. Возможно, сыграли свою роль прежние связи, собственные пожелания, или же военспеца командование рассматривало как знатока сибирских условий. С 27 августа 1920 по 5 марта 1921 г. он занимал пост помощника начальника штаба 5-й армии при командарме М.С. Матиясевиче и Восточно-Сибирского военного округа, состоял для особых поручений при помощнике главкома по Сибири, с 5 по 8 февраля 1921 г. был врид начальника штаба 5-й армии. В этот период Сергеев участвовал в разработке операций против барона Р.Ф. Унгерна фон Штернберга. Обрывочные документальные свидетельства позволяют прийти к выводу о том, что взаимоотношения в штабе складывались непросто38, в результате чего ему пришлось уйти.
Из Сибири Сергеев был переведен в распоряжение командующего войсками Петроградского военного округа.39
С 5 марта 1921 г. он — помощник начальника штаба Петроградского военного округа, а 8 апреля 1921 г. был назначен начальником штаба Петроградского укрепленного района, сменив на этом посту генштабиста Л.Н. Ростова.
«Крупнейший недостаток нашей формы — "псевдонациональный стиль"...»
14-16 августа 1921 г. в Москве прошло совещание главного командования Красной армии с командующими войсками оперативно-стратегических объединений и военных округов. В числе прочих обсуждался вопрос о существующей форме одежды, которая подверглась критике со стороны участников совещания.40 В этой связи было решено подготовить и внести предложения по изменению обмундирования и знаков различия.
В соответствии с телеграммой Штаба РККА 24 августа 1921 г. штаб Петроградского военного округа направил в подчиненные соединения указания о подготовке проектов.41 В Петроградском укрепрайоне за это взялся Е.Н. Сергеев. Его рисунки были снабжены подробным (на четырех страницах) обоснованием и описанием предлагаемых предметов обмундирования и знаков различия. По соображениям Сергеева, «форма должна быть в основе одна и та же для мирного и военного времени, причем цветные клапаны и металлическая фурнитура должны быть устроены так, чтобы допускать легкую возможность каждой воинской части, а также отдельному лицу, в несколько минут переделать форму мирного времени в форму военного времени (путем снятия цветных клапанов и замены серебряной и золотой фурнитуры на темную оксидированную)». «Форма не должна быть похожа на форму старой Армии, крайне разнообразную, неудобную и дорогую. Единство формы во всех родах войск символизирует единение Армии. Отличительные знаки командного состава должны быть одного и того же характера, как для отделенного командира, так и для Главкома. Золотые и серебряные галуны как несоответствующие духу времени и к тому же непрактичные и дорогие совершенно не должны иметь места (их заменяет тесьма защитного цвета более темного оттенка, чем материал обмундирования)».42 В качестве мундира Сергеев предлагал ввести «давно завоевавший себе общие симпатии и фактически носимый всеми ФРЕНЧ..., т.е. однобортная куртка с 4-мя карманами и глухим отложным воротником с кантами по краям карманных клапанов и на обшлагах, одинаковая для красноармейцев и командного состава, т.к. теперешняя гимнастерка крайне неудобна для красноармейцев именно по отсутствию карманов».4313 сентября проект Сергеева был одобрен комендантом Петроградского укрепрайона А.И. Седякиным и направлен в штаб Петроградского военного округа, а оттуда 6 октября — в Командное управление Штаба РККА. Как следует из препроводительной записки, получившей гриф «Секретно», далеко не все идеи Сергеева получили поддержку у вышестоящего начальства: «Вследствие телеграммы за №285768 препровождается при сем разработанный в Штабе Петроградского Укрепленного района проект формы одежды Красной Армии, на образцах коего, в смысле основной формы покроя, Командующий войсками [округа] (В.М. Гиттис. — Прим. авт.) признает возможным остановиться. Однако, в частности, им отмечается желательность некоторого упрощения означенной формы, а именно представляются излишними карманы на груди и складки на карманах.
Титульный лист Проекта формы одежды и знаков различия РККА, подготовленного начальником штаба Петроградского укрепрайона Е.Н. Сергеевым 12 сентября 1921 г. РГВА. Ф. 47. Оп. 7. Д. 55. Л. 83.
Проект формы одежды и знаков различия РККА, подготовленный начальником штаба Петроградского укрепрайона Е.Н. Сергеевым 12 сентября 1921 г. * РГВА. Ф. 47. Оп. 7. Д. 55. Л. 86, 86об, б/н, б/н-об, 87, 87об.
Зимние головные уборы наиболее целесообразно установить мягкие, и таковыми лучше всего представляются папахи или шлемы. Наконец, что касается проектируемых отличий породам оружия и должностям, то при полной желательности их установления ныне же или в ближайшем будущем, в случае достаточного наличия соответственных материальных ресурсов, — Командующий войсками однако полагает, что в противном случае вполне возможно ограничиться отличиями настоящего времени».44 Проект Сергеева, как и еще с десяток подобных разработок, поступивших из других оперативно-стратегических объединений и военных округов, не были использованы при проектировании новой формы и знаков различия Красной армии, введенных в январе 1922 г.45
В 1923 г. у Сергеева появилась возможность еще раз, теперь уже публично, высказать свое мнение об обмундировании РККА и вновь предложить свой проект знаков различия. Толчком послужила опубликованная в одном из номеров издаваемого в Москве журнала «Военный вестник» статья В.К. Путны, в которой тот весьма сдержанно раскритиковал существующую форму.46 Статья Сергеева, опубликованная в «Военном вестнике» через несколько номеров, была куда более эмоциональна:
«Перенести вопрос о форме одежды нашей армии на страницы военного журнала, действительно, давно пора. Можно с уверенностью сказать, что большинство командного состава обеими руками подпишется под статьей тов. В. Путна. В нашей части эта статья произвела прямо-таки радостную сенсацию: наконец-то заговорили авторитетные голоса о недостатках нашей современной формы, заговорили даже в печати, тогда как еще недавно вслух осуждать эту форму считалось не то что бы потрясением основ, но, во всяком случае, „критикой распоряжений начальства". Форма, мол, утверждена свыше, а посему носи её гордо, а критикуй... про себя. Можно не согласиться только с двумя положениями, высказанными в статье тов. В. Путна. Первое — что в полной непригодности современной формы еще придется кого-либо убеждать, а второе — что форма эта имеет „некоторые достоинства". Убеждать, я полагаю, некого — все носят и на себе чувствуют. Достоинство же в нашей форме, пожалуй, и есть, но достоинство, так сказать, отрицательное. Оказывается, что нет лучшего способа проектировать новую форму, как предварительно напялив на себя современную»47. «Крупнейший недостаток нашей формы — псевдо-национальный „стиль" — должен быть решительно отвергнут; форма Красной армии должна быть интернационального характера и позволять даже иностранцу легко разобраться в командных знаках различия, что и было учтено Красным флотом, имеющим и форму, и знаки различия, понятные морякам всех стран, и вместе с тем ничем не сходные со знаками различия старой армии и флота».48
«Еще несколько слов о ношении формы. Необходимо иметь правила для ношения формы одежды Р.К.К.А., обеспечивающие интересы командного состава в отношении выбора способа одеваться вне службы и вне строя. Сейчас отсутствие таких правил приводит к тому, что форма устанавливается приказом по гарнизону для всех военнослужащих без исключения. Создается положение, при котором, например, заслуженный профессор академии в дождь и холод должен идти на службу в одной мундирной рубахе, так как по календарю — весна, войска вышли в лагерь, и гарнизону приказано снять шинели, а климат в нашем гарнизоне далеко неустойчивый. Необходимо помнить, что среди командного состава есть люди пожилые, часто получившие солидный опыт и знания ценой расстроенного здоровья, — их надо поберечь».49
Свое видение формы и знаков различия Сергеев проиллюстрировал несколькими
Проект Е.Н. Сергеева, взятый за основу системы знаков различия Бухарской Красной армии. Военный вестник. 1923 г. №18
рисунками, которые в общем были схожи с его предыдущим проектом. Но в отличие от 1921 г. эти рисунки оказались востребованы и легли в основу системы знаков отличия Бухарской Красной армии.50
На штабной и преподавательской работе.
Свою деятельность он совмещал со службой главным руководителем по тактике в Военной академии РККА в 1922 г. А на 1924 г. Сергеев значился членом Морского учебного комитета.
2 октября 1925 г. он занял должность начальника штаба Ленинградского военного округа,51 а 1 ноября 1926 г. последовало назначение начальником штаба Белорусского военного округа.52
В этот период военспец не забывал о повышении квалификации. С 15 февраля 1928 г. он числился слушателем армейского отделения при Военной академии РККА. С 20 октября 1928 г. находился в распоряжении народного комиссара по военным и морским делам и с 23 октября по 23 декабря значился слушателем 1-го созыва армейского отделения Курсов усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии им. М.В. Фрунзе.
1 января 1929 г. Сергеева назначили начальником штаба Северо-Кавказского военного округа при командующем войсками И.П. Белове, но уже в конце года он перешел на преподавательскую работу, на которой и остался.
С 1 декабря 1929 г. Сергеев был преподавателем Военной академии РККА и старшим руководителем кафедры тактики. Затем, с февраля 1934 г. стал старшим руководителем кафедры оперативного искусства, в том же году получил ученое звание доцента. С ноября 1935 г., стал начальником кафедры оперативного искусства Военной академии им. М.В. Фрунзе, а с мая 1936-го — старшим руководителем кафедры оперативного искусства и стратегии академии Генштаба РККА.53 В 1935 г. Сергееву было присвоено персональное воинское звание - комдив.
Помимо преподавания в 1930-е гг. Сергеев занимался военно-историческими исследованиями и работал в архивах. В частности, в 1934 г. он был допущен к работе в Центральном военно-историческом архиве по теме «Начальный период [Первой мировой] войны на русском театре и пограничное сражение на западноевропейском театре».54 Сергеев оставил после себя ряд публикаций. Сергеев разделил трагическую участь многих военспецов. 31 мая 1937 г. он был арестован. На судебном заседании нашел силы отказаться от выбитых на следствии признательных показаний.55 Тем не менее 10 сентября 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР Сергеев был приговорен к расстрелу по обвинению в участии в антисоветской организации, и в тот же день приговор был приведен в исполнение. Судьба военспеца была предрешена еще 7 сентября, когда И.В. Сталиным, В.М. Молотовым, Л.М. Кагановичем, К.Е. Ворошиловым и Н.И. Ежовым был подписан список из 68 человек, подлежавших осуждению по 1-й категории (расстрел). Вместе с Сергеевым в списке на уничтожение оказались бывший председатель СНК РСФСР С.И. Сырцов, член ЦК партии Б.П. Шеболдаев, поэт-футурист и драматург С.М. Третьяков, выдающийся философ Н.В. Устрялов и другие. Прах Сергеева захоронен в общей могиле на Донском кладбище. Реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР 21 марта 1957 г.
Жизненный путь Е.Н. Сергеева типичен для целой плеяды военспецов-генштабистов, верой и правдой служивших Красной армии и советскому государству, поначалу обласканных властями, но впоследствии оказавшихся жертвами того режима, за который они так яростно сражались в Гражданскую войну.
Командный состав Белорусского военного округа. 1927 г. Во втором ряду слева направо:двое неизвестных, М.В. Сангурский,
Я.Я. Лацис, Я.Ф. Фабрициус, А.И. Егоров, Е.Н. Сергеев, С.К. Тимошенко, А.И. Тодорский, Н.В. Станьковский.
В первом ряду 5-й слева С.С. Вострецов
Научный архив Института российской истории РАН
Е.Н. Сергеев с супругой. Смоленск, май 1928 г. Галузевий державний архів Служби безпеки України — Отраслевой гос. архив Службы безопасности Украины
Публикация подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках проекта №14-31-01258а2 «Русский офицерский корпус на изломе эпох (1914-1922 гг.)».
1 См.: Степанов А., Тинченко Я. Г.И. Вечфинский // Старый Цейхгауз. 2010. №3 (35). С. 46-47; Степанов А. Леонид Шантеров: «Форма — основа дисциплины». Неизвестный проект обмундирования РККА 1921 года // Старый Цейхгауз. 2011. №4 (42). С. 52-53.
2 Коллекция учетно-послужных карт РГВА.
3 Сергеев Николай Александрович [1855, Харьков — 1919, Петроград]. Окончил 2-ю Харьковскую гимназию. Учился живописи в Санкт-Петербурге у известного мастера и профессора Академии художеств Л.Ф. Лагорио. В 1880-е гг. много пишет, участвует в выставках Академии художеств, ведет большую работу по продвижению изобразительного искусства. В 1887 г. ему присвоено звание почетного вольного общника Академии художеств, в 1889 г. награжден орденом Св. Станислава 3-й степени «в поощрение деятельности на художественном поприще», в 1910 г. присвоено звание академика пейзажной живописи.
4 Молоков И.Е. Герои огненных лет. Очерки о полководцах, командирах, комиссарах — активных участниках освобождения Сибири от интервентов и белогвардейцев. Омск, 1989. С. 78.
5 Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны в России 1917-1922 гг.: Справочные материалы. М., 2009. С. 479.
6 РГВА. Ф. 862. Оп. 2. Д. 17. Л. 99.
7 Там же. Л. 111.
8 Там же. Л. 145.
9 Кесарев С.П., Королев А.Н., Пичугов С.Г. Особая бригада (исторический очерк). М., 1962. С. 20.
10 Дубленных В.В. Вооруженные формирования Урала периода Гражданской войны. Екатеринбург, 2002. С. 189.
11 Директивы командования фронтов Красной армии (1917-1922 гг.). Сб. док. Материалы, указатели. М., 1978 (далее — ДКФКА). Т. 4. С. 569.
12 Блюхер В.К. Статьи и речи. М., 1963. С. 41-60; Панасенко П.С. Гвардейская Иркутско-Пинская: Боевой путь гвардейской мотострелковой Иркутско-Пинской орденов Ленина, Октябрьской Революции, трижды Краснознаменной, ордена Суворова дивизии имени Верховного Совета РСФСР. М., 1986. С. 6-8.
13 Богданов Л.Г. В пламени и славе (репортаж о мужестве). Иркутск, 1988. С. 19.
14 Там же. С. 27, 29.
15 Варгин Н.Ф. Комкор Иван Грязнов. М., 1971. С. 30.
16 Панасенко П.С. Указ. соч. С. 32.
17 Приказ РВСР (по личному составу армии) от 17 ноября 1919 г. №321.
18 ДКФКА. Т. 4. С. 569.
19 Молоков И.Е. Герои огненных лет. С. 82.
20 Приказ РВСР по личному составу армии. 1920. №32.28.01.
21 Сергеев Е. Как мы добивали Колчака (воспоминания участника) // Красная Звезда. 1935. №14 (2959). 16.01. С. 2.
22 ДКФКА. Т. 4. С. 535.
23 Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба. С. 661.
24 Тухачевский М. Поход на Вислую Пилсудский Ю. Война 1920 года. М., 1992. С. 96.
25 Сергеев Е.Н. От Двины к Висле. Очерк операций 4-ой армии Западного фронта в июле и первой половине августа 1920 года (второе наступление). Смоленск, 1923.С. 6.
26 Там же. С. 9.
27 Директивы главного командования Красной армии (1917-1920). Сб. док. М., 1969. С. 806; Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1920-1923 гг. Сб. док. М., 2000. С. 63.
28 Сергеев Е.Н. Указ. соч. С. 26-27.
29 Выделено автором.
30 Степанов И. С Красной армией на панскую Польшу. Впечатления и наблюдения. М., 1920. С. 34-35.
31 Гай Г.Д. На Варшаву! Действия 3 конного корпуса на Западном фронте. Июль - август 1920 г. Военно-исторический очерк. М. - Л., 1928. С. 35; Сергеев Е.Н. Указ. соч. С. 76.
32 Сергеев Е.Н. Указ. соч. С. 59.
33 Там же. С. 63.
34 Приказ РВСР (по личному составу армии) от 15 июля 1920 г. №342.
35 Сергеев Е.Н. Указ. соч. С. 83.
36 Там же. С. 82.
37 Там же. С. 83.
38 РГВА. Ф. 5. Оп. 1. Д. 70. Л. 58а.
39 Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба. С. 691.
40 РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 526. Л. 52-61.
41 Там же. Ф. 47. Оп. 7. Д. 55. Л. 84.
42 Там же. Л. 84об.
43 Там же.
44 Там же. Л. 82.
45 Приказ РВСР от 31 января 1922 г. №322.
46 Путна В. Театральность и целесообразность (О форме Р.К.К.А.) // Военный вестник. 1923. №11. С. 26-27.
47 Сергеев Е. О форме Р.К.К.А. // Военный вестник. 1923. №18. С. 34.
48 Там же. С. 34-35.
49 Там же. С. 38.
50 См.: Степанов А. Бухарская Красная армия. 1922-1924 // Цейхгауз. 1993. №2. С. 30-35.
51 В период 1921-1926 гг. войсками округа последовательно командовали Д.Н. Авров, А.И. Егоров, В.М. Гиттис и Б.М. Шапошников.
52 В период 1926-1928 гг. войсками округа последовательно командовали А.И. Корк и А.И. Егоров.
53 Черушев Н.С., Черушев Ю.Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937-1941. Биографический словарь. М., 2012. С. 278.
54 РГВА. Ф. 39352. Оп. 1. Д. 65. Л. 30.
55 Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937-1938. М., 1998. С. 269